Соули. Девушка из грёз - Страница 24

Может, это один из тех, чьи фотографические портреты на последней полосе газеты печатают, с предупреждением и суммой вознаграждения? Или беглый узник лечебницы для душевнобольных – слышала, что некоторые из них особое удовольствие от созерцания спящих испытывают. Или… или еще хуже.

О Богиня! Что делать?

Богиня молчала, зато ночной визитер заговорил:

– Я знаю, что ты не спишь, Соули… Я чувствую твой страх.

Я заорала.

Я орала и не могла остановиться. Даже когда в спальню ворвались двое плечистых слуг с топорами и переносными, очень яркими светильниками. Даже когда мамочка примчалась и сестры. Даже когда стало ясно, что в спальне только свои и меня никто не тронет и не обидит… я орала. Орала, орала и снова орала. И лишь когда крик перешел в хрип, затихла.

– Соули, что случилось? – выдохнула бледная, как выбеленное полотно, мама.

Я зажмурилась на мгновение и снова уставилась на толпу защитников.

Правда была готова сорваться с языка, но очнувшийся разум заставил этот самый язык прикусить.

О Богиня! Что делать?!

Мамулечка, облаченная в полупрозрачную ночную рубашку, в которой приличным замужним женщинам появляться на людях точно нельзя, приблизилась и осторожно села на край постели.

– Соули, дорогая, почему ты кричала? – спросила тихо, но настойчиво.

Я закусила губу. Все еще не могла решить – признаться или соврать.

– Дочь? – тихо позвала госпожа Далира. – Дочь, ты меня слышишь?

– Мне… – Я выдохнула, потом вдохнула, потом снова выдохнула. – Мне кошмар приснился.

В глазах мамы читалась невероятная тревога, тем не менее она нахмурилась.

– Кошмар? И ты поэтому так кричала? – слово «так» госпожа Далира подчеркнула.

Я кивнула, а толпа, наводнившая спальню, выдохнула и зароптала.

Да, понимаю, что все перепугались, но если бы знали как перепугалась я… Впрочем, они уже знают.

– Очень страшный кошмар, – шептала я. – Самый страшный.

– О чем?

Помотала головой. Не могу. Не сейчас.

– Я к близняшкам спать пойду, ладно? Я одна боюсь.

К счастью, возиться со мной прямо сейчас желания ни у кого не было. Домашние предпочли молчаливо удивиться столь странному решению и разойтись. И даже мама рукой махнула, мол, ребенок жив-здоров, а остальное – мелочи.

А вот Мила с Линой запах беды учуяли, но вопросы задавать не спешили. Только когда оказалась в их спальне и бесцеремонно перекинула подушку Лины на постель Милы, дружно прошептали:

– Что?!

О Богиня!

Одеяло, принадлежащее Лине, тоже на Милину кровать переложила – близняшки до тринадцати лет в одной постели спали, да и теперь частенько засыпают в обнимку – так шушукаться и каверзы придумывать удобнее. Так что вынужденное переселение никого не стеснит.

– Это не кошмар был, – пробормотала я, застилая узурпированную кровать собственным одеялом. – Это наяву.

– Что наяву? – продолжали недоумевать сестры.

– Все! – просипела и села, уставившись на близняшек, облаченных в ночные сорочки. Девочки таращили глаза, а у меня комок в горле стоял и сердце колотилось жутко. Наконец я призналась: – Ко мне призрак тетушки Тьяны заявился.

Лица девчонок побледнели и вытянулись.

– Как? – выдохнула Мила.

– А вот так!

Близняшки переглянулись – такие бледные, такие испуганные. А потом на губы Милы скользнула знакомая хитрая улыбочка. Младшенькая тоже просияла. Вздох умиления был слаженным, но тихим:

– Райлен!

Я вспыхнула и выпалила:

– Нет!

Опять переглянусь. Посерьезнели.

– Но Соули, – прошептала Мила, – ты же не хочешь, чтобы тетушка Тьяна разгуливала по дому и всех пугала. Значит, мы должны вызвать Райлена. Отваживать призраков – его обязанность.

– Да, да! – поддержала Лина. – Он обязан приехать и спасти нас!

– Нет! – шикнула я. Близняшки мигом насупились, сощурили желтые глазки, а я повторила медленно и четко: – Райлена звать не будем.

– Почему?

– Потому!

Рассказывать сестрам о своем визите в гостиницу я не собиралась, о неприличных словах мага – тем более. И если первое рано или поздно вскроется, то о втором даже на смертном одре не заикнусь. И поводов думать, будто поверила его возмутительным признаниям, тоже не дам. Как и поводов для встреч!

– Это из-за той ночи? – догадливо протянула Лина.

– И из-за нее тоже.

– Ну… – Мила шумно вздохнула, бросила быстрый взгляд на сестру. – Ну и правильно! Мы гордые и независимые и за парнями не бегаем. Пусть его мамусечка вызовет. Она замужем, ей не стыдно.

Я задохнулась – вот ведь нахалки.

– Тетушка Тьяна мамусечке не покажется. Она по наши души пришла.

Близняшки поджали губы и нахмурились:

– С чего ты взяла?

– Она сама нашептала, пока я на помощь звала.

– А почему к нам? – пробормотала младшенькая.

– Потому что именно из-за нас саркофаг с ее прахом треснул.

– У… – протянула Мила. Потом смачно зевнула и потопала к настенному светильнику.

– Нет! – воскликнула я. Но было поздно…

Пальчики Милы коснулись медной пластины под плафоном. Магический огонек, мерцавший внутри стеклянной сферы, погас. Половина спальни погрузилась во мрак, и из этого мрака донеслось:

– Ну что, доигрались?

Мы сидели на кровати Лины и боязливо жались друг к другу, а в трех шагах, за границей света, металась белесая фигура.

– Бесстыдницы! – звучал неприятный голос тетушки Тьяны. – Позорницы! Это же надо такое удумать! Надо же! И куда только Далира с Анрисом глядят? Куда смотрят?! Ну ладно Анрис! Он человек занятой и важный, но она-то, она! А вы-то, вы! Стыдобища! По ночам с мужиками шастать! У…